Без базара… (из цикла «Золотое дно»)

28.08.2015 в 16:57

 

 

На Перовском на базаре шум и тарарам,,

Продаётся всё, что надо – барахло и хлам.

Бабки, тряпки и корзины, толпами народ,

Бабки, тряпки и корзины заняли проход.

(Владимир Высоцкий)

 

 

Кончай Базар! Таким окриком обычно прекращают шумное обсуждение какого- либо вопроса. И мы воспринимаем это как должное. Ведь каждому от рождения известно, что самым шумным местом в городе является Базар.

 

В наших южных краях издавна невозможно было себе представить любой город без Базара. Именно Базара, а не рынка, как называют подобные объекты теперь. Ведь земли, на которых мы сегодня живём, в своё время принадлежали Турции – одной из величайшей империй Востока. А Базар на Востоке – это особый мир, со своими законами, традициями, укладом жизни. Это главное место в городе после храма.

 

Следует заметить, что задолго до завоевания нашего края Российской империей контакты местных жителей с представителями Восточного мира в наших краях были самыми тесными. И влияние этого мира на местный уклад жизни и быт людей было весьма заметным.

 

Достаточно вспомнить, что украинские казаки издревле носили не портки, не онучи и не брюки, а типично восточный вариант одежды – «шальвар» - шаровары, заимствованный у южных соседей. Да и брить бороды, как на Востоке, и курить трубки - «люльки» они начали задолго до того, как русский царь Петр провозгласил себя императором и чуть ли не в приказном порядке велел дворянам своей самопровозглашенной империи по-европейски брить бороды, курить табак и пить кофе.

 

И когда при Екатерине Великой Империя основала в наших степях судостроительную верфь, а с ней и город, то в нём неизбежно возник Базар. Фотографии этого замечательного места приходят к нам из глубины прожитых лет, с тех самых пор, когда только появились в нашем городе первые фотографы.

 

Старый Базар в Николаеве занимал огромную площадь в самом центре города. Он был расположен там, где сейчас стоит городок «Сказка» и областной Дворец культуры.

 

Базар простирался с севера на юг от Херсонской (проспект Ленина) до Сенной (Буденого) и с востока на запад от Соборной (Советская) до Глазенаповской (Декабристов).

 

Стоит заметить, что старшее (довоенное) поколение николаевцев в своё время именовало Базар так же, как одесситы именовали свой – словом «Привоз».

 

Базар неизбежно влиял и на названия прилегающих к нему улиц. Названия эти говорят сами за себя: Рыбная (Чкалова), Привозная (Дунаева), Сенная (Буденого).

 

Вдоль старого Базара по Глазенаповской (Декабристов) были расположены каменные торговые лабазы, в которых еще с царских времен для хранения продуктов были оборудованы глубокие подвалы – лёдники. Зимой на реке рубили лёд и завозили его в лёдник. Пол в лёдниках был земляной. Глыбы льда медленно таяли, сохраняя в помещении низкую температуру. Талая вода уходила в землю. Процесс хранения был экологически чистым, максимально использовавшим возможности самой природы: никакого тебе фреона, разрушающего озоновый слой планеты, никаких затрат электроэнергии, никаких проводов, кабелей и электромоторов. Стоит заметить, что и во многих старинных домах в Николаеве у хозяев тоже были свои собственные лёдники, являвшиеся обязательным дополнением к подвалу.

 

Сегодня на рынках города в лёдниках нет нужды. Морозильники оснащены мощным холодильным оборудованием. Да и климат в городе с тех пор заметно изменился. Рассчитывать, что зимой на реке обязательно будет толстый лёд, сегодня не приходится…

 

К Базару «льнули» и транспортные артерии города. Не случайно вначале конка, а потом и первый николаевский трамвай начинали свой маршрут именно отсюда.

 

По сей день украшает Николаев затейливое здание трамвайной подстанции на краю базарной площади (всем известный бар «Садко» на пересечении проспекта Ленина и ул. Советской), давно ставшее визитной карточкой нашего города. До недавнего времени оно было видно от самого Пушкинского кольца. Но сегодня этот вид украден у горожан: красивое здание закрыл огромный рекламный щит…

 

Базар был центром городской жизни. Здесь шла бойкая торговля, заключались контракты и сделки, здесь ходили большие деньги, здесь люди обсуждали последние новости. В драматические моменты истории города здесь на базарной площади совершались публичные казни…

 

После Великой Отечественной войны и до конца 50-х Базар продолжал работать, но медленно приходил в упадок.

 

Материальная база старого Базара к тому времени изрядно поизносилась. Вокруг обшарпанных лотков то и дело толпились и ползали пьяные калеки (в т.ч. и женщины). Вовсю работали карманники. Это портило имидж «рынка» и города в целом.

 

С калеками вскоре «разобрались» в чисто советском духе. Об этой страшной и некрасивой истории я уже писал (см. статью «Калека ХХ-го века» ). Но надо было что то делать и с самим Базаром.

 

К слову сказать, старый Базар в документах городских властей уже в ту пору часто фигурировал под названием «рынок» (уж очень хотелось властям поскорее избавиться от старого, засаленного и затасканного имиджа этого объекта). Вот только между понятиями «базар» и «рынок» такая же разница, как и между понятиями «штаны» и «брюки».

 

Всё изменилось в период «хрущевской оттепели» на рубеже 60-х, когда на пустыре неподалеку от вершины Спасского холма ниже только что возведённой 185 - метровой телевышки (первоначальная высота вышки взята мною со слов копировщицы, копировавшей чертежи этого сооружения в конце 50-х) и старинной Шуховской башни был наконец после долгих проволочек открыт новый Центральный колхозный рынок. Акт приёмки его в эксплуатацию был подписан 12 сентября 1959 года. Торговля начата 20 сентября 1959 года. Любопытно, что 13 декабря того же 1959 года провела первую телетрансляцию и построенная за год до этого телевышка. То было время великого подъема.

 

Хрущева многие ругали при Союзе, ругают и сейчас. Но, если разобраться, то именно в период его противоречивого и сумбурного правления произошли события беспрецедентного прогресса СССР в сфере науки, техники и быта людей. Первая атомная электростанция, первый полёт человека в Космос, разоблачение Сталина, реабилитация невинно убиенных и возвращение домой из лагерей сотен тысяч мужей, братьев, отцов, массовое жилищное строительство и многое, многое другое. Именно при Хрущеве у людей появилась призрачная НАДЕЖДА, давшая толчок целому поколению шестидесятников: благородных романтиков и неисправимых оптимистов. При Хрущеве многие поверили, что давящие жернова государства перестанут, наконец, перемалывать в кровавый фарш ни в чем не повинных людей, что главной станет не СИСТЕМА, а ЧЕЛОВЕК. Увы! Мечта эта не сбылась до сих пор…

 

Место под рынок было выбрано не случайно. Ведь подобного рода объекты всегда требуют немало свободного места. Это особенно хорошо видно в наши дни, когда фактическая площадь Центрального рынка чуть ли не втрое превышает его официально установленные рамки. Сегодня «неофициальная» торговля ведется уже от улицы Фрунзе до Пушкинской и от проспекта Ленина до трамвайного парка. Рынок имеет свойство поглощать прилегающие кварталы. Торговцы выкупают близлежащие дворы, устраивают в них склады товаров, неофициальные «гостиницы». Самые успешные – сносят старые халупы и на их месте строят фешенебельные частные особняки с ресторанами и шашлычными на первом этаже.

 

Из старых фотографий, планов и чертежей г. Николаева хорошо видно – что представляло собой раньше место, на котором сегодня расположен Центральный рынок - оно ничего из себя не представляло… Это был обыкновенный пустырь!

 

На дореволюционной фотографии, сделанной кем-то с той самой точки, где сегодня стоит Центральный рынок, хорошо видно, что на месте нынешнего пригородного автовокзала, двух бизнес центров по бокам от него, «сталинок» по левую сторону и «хрущевок» по правую – ничего нет. Пустырь! И только две фигуры в черных одеяниях (монахи?) поднимаются по узкой тропинке на вершину Спасского холма к подножию Шуховской водонапорной башни и похожему на старинный замок, стоящему и по сей день дому, в котором когда то жил промышленник Уманский, а после него – директор-распорядитель завода «Наваль» Иоахим Каннегисер.

 

Сегодня, когда среди депутатов горсовета, предпринимателей и прочих дельцов от власти и бизнеса плетутся интриги и, то и дело, вспыхивают жаркие бои за каждый клочок городской земли в это трудно поверить, но территория нашего города (даже старая его часть) вплоть до 60-х годов ХХ столетия (эпохи хрущевского массового жилищного строительства) была застроена не густо. Наличие пустырей было обычным делом.

 

Собственно город, если двигаться на Запад по Херсонской (пр. Ленина), доходил лишь до улицы Куръерской (Рюмина). Дальше застройки не было. Здесь от самой вершины Спасского холма (от Шуховской водонапорной башни) и до парка Железнодорожников (был такой парк, но об этом отдельно) находился огромный, треугольной формы, пустырь на котором не было ничего.

 

Среди тогдашних жителей Николаева находившиеся поодаль кварталы вдоль улицы Шоссейной (Фрунзе), городом не считались и назывались ими не иначе, как «Дачи».

 

Тем более не считались городом старые и новые инвалидные хутора. Название «хутор» (поселение «на отшибе») говорит само за себя. Они располагались за железнодорожными путями недалеко от «Фалеевки» (так тогда называли Лески).

 

В южной части пустыря на месте нынешнего трамвайного парка и ул. 8 Марта находилось закрытое еще в старину караимское кладбище. Там в песке у северной стены парка железнодорожников до начала 60-х всё еще были свалены старинные грубой работы трапециевидные гранитные надгробья и, поскольку песок вокруг был чистый и хороший, между ними, как в песочнице играли детишки из близлежащих дворов. Однажды, когда вдоль улицы 8-го Марта рыли траншею, я лично видел, как строители выбрасывали из канавы наверх множество человеческих костей. Караимы были хоть и немногочисленной, но одной из первых народностей, переселенных в Николаев из только что завоёванного Российской империей Крыма, и начинавших в своё время заселять и строить наш город.

 

В Северной же части гигантского пустыря (аж до обсерватории) не было вообще ничего. Тут-то и наметили строить объект под названием «Центральный рынок».

 

Я хорошо помню время, когда наша семья перестала ходить за покупками на старый Базар и начала посещать Центральный рынок.

 

Покупать продукты на рынке в советское время считалось престижнее, чем в магазине. Ведь частники торговали своим собственным товаром, который был хоть и дороже, но свежее и краше того, что могла предложить людям заунывная советская «госторговля». В стране, неоднократно пережившей войны и голодовки, главным товаром была не электроника, которой тогда и в помине не было (кроме ламповых радиоприёмников) и не одежда, а еда. Что и как ели и пили в те времена Вы можете почитать в моей статье «Забытый вкус».

 

Отправляться на рынок (особенно летом) принято было «по холодку», пока солнышко еще не набрало силу и пряталось за деревьями. Торгующие из ближних сел подтягивались с товаром к 4 – 5 утра, а к 6.00 рынок уже открывался. Ходить на рынок позже или, как говорили, «в свинячий голос» считалось неприличным.

 

Всего несколько кварталов вверх по улице 8 марта. Мимо клумб, на которых росли «ноготки» и «майоры», «петунья» и «ранняя зорька», вился хмель и «крученый паныч». И ты оказывался на рынке.

 

Обилие и разнообразие продуктов на прилавках (и это при полном отсутствии заморских товаров) у нас всегда было просто ошеломляющим. Оно завораживало глаз и радовало душу. От одного этого вида у более утонченных и поэтических натур даже случались стихи.

 

Так, замечательный николаевский поэт Марк Лисянский написал:

 

На рынке вроде как на ринге —

Здесь наступают на тебя

Бидоны, бочки, банки, кринки,

Корзинки,

В тыщу труб трубя.

Подстерегают слева, справа,

Идут упрямо за тобой

Арбузы пестрою оравой

И дыни желтою толпой.

И персики с улыбкой сладкой,

И с поволокой виноград,

Глядящий на тебя украдкой, —

Мол, я ни в чем не виноват.

На рынке, как на ринге,

Кроме

Того, что здесь без правил бьют

И запрещенные приемы

За правильные выдают.

В тебя направлены крутые

Антоновские кулаки,

И за тобой следят седые

Упрямолобые бычки.

И брынза нагло и открыто

В тебя нацеливает взор,

И подступает пирамида

Из краснощеких помидор.

На рынке вроде как на ринге —

Здесь каждый листик неспроста,

С тобой в жестоком поединке

Вся вкуснота,

Вся красота.

Идут в атаку ароматы,

Дары земли,

Дары небес,

Неисчислимые армады

Идут поштучно и на вес.

И делается вдруг обидно,

Что люди здесь безбожно врут,

И ухмыляются бесстыдно,

И все на свете продают.

 

На рынке товар был дороже, чем в магазине, зато свежее и можно было торговаться. Это сейчас продавец, стоящий на рынке, как правило является реализатором чужого товара и не имеет права сбрасывать цену. Раньше все было по-другому. Торговцы продавали своё! Перекупщиков (спекулянтов) все знали в лицо и не любили.

 

Сторговав у хозяина товар всего на несколько копеек дешевле, ты выигрывал какой-то конкретный продукт. Напомню, что за 20 копеек в те времена можно было купить буханку хлеба, за 3 копейки – стакан газированной воды с сиропом, за 1 копейку – коробок спичек. А положив на кассу один рубль в столовой можно было смело ставить на поднос комплексный обед – первое, второе, третье, и пару кусочков хлеба.

 

Покупать товар не торгуясь в те времена считалось дурным тоном. Вроде как человек строит из себя сильно богатого. Трудовую копеечку принято было считать и зарабатывалась она на николаевских заводах ой, как нелегко.

 

Кроме того, торгуясь с продавцом, человек невольно общался, обменивался эмоциями, шутил, иногда ругался. Это сейчас сунув продавцу купюру и буркнув себе под нос название товара, человек бежит дальше от прилавка. Раньше, бывало, у прилавков задерживались надолго, спорили, обсуждали новости.

 

С новостями в советское время было туго. Официальная печать сообщала одно и то же: о социалистическом соревновании, о передовиках производства, о войне во Вьетнаме, а в рубрике «их нравы» - о росте разводов и наркомании в США. Как шутили скептики о наших газетах: в «Известиях» нет правды, а в «Правде» нет известий…

 

Умение продавца общаться с покупателем было залогом успешной торговли на рынке. Ведь базар – это своеобразный клуб. В нем многие знают друг друга, имеют свою репутацию. Здесь есть свои авторитеты и изгои, пророки и нищие. Кстати, нищенство в 60-х пресекалось незамедлительно. Просить подаяние в стране, где полно рабочих мест и нет безработицы, не разрешалось ни под каким видом.

 

В Николаеве раньше многие жители знали друг друга. Так было до войны, так было сразу после нее. Но вскоре после войны в город нагнали массу приезжих со всех концов Союза. Чтобы «разбавить» побывавшее в оккупации, а потому считавшееся идеологически нестойким местное население. Обстановка изменилась. Город стал наполняться приезжими. Как-то в продуктовом магазинчике на углу Фрунзе и Херсонской подвыпивший дедок-старожил, недоуменно озираясь по сторонам, бормотал себе под нос: «Кто все эти люди? Кто они? Это все иноземцы!»

 

Впрочем, среди коренного населения по-прежнему были личности, хоть и не занимавшие никаких постов, но известные всем, имевшие в городе свою репутацию и своеобразный авторитет.

 

Одним из таких народных любимцев и базарных трибунов был Лёва-тачечник.

 

В 60-х годах грузовых такси еще не было, поэтому мелкие грузовые перевозки осуществляли тачечники. От восточных рикшей их отличало только то, что они возили не людей, а грузы. Их тачки с деревянными бортами и на колесах от подводы сновали от рынка по городу, развозя кому мешки с зерном, кому рулоны рубероида, а кому гардероб. Когда заказов не было, тачечники ставили тачки на дыбы (оглоблями кверху), садились в них, как в кресло и, натянув кепку на глаза, спали, ожидая клиента.

 

Сухощавый с виду Лёва был знаменит тем, что не просто возил тяжеленные грузы, толкая тачку перед собой, но и умел пообщаться с клиентом, в дороге сыпал прибаутками. «Я быстро еду, как «Победа»! - любил приговаривать он под грохот тачки, скакавшей по булыжной мостовой. Такой вот сервис.

 

Отдельного описания требует главный павильон рынка. Это был настоящий дворец кооперативно-колхозного движения. Настоящий гимн коллективному сельскому хозяйству. Размах и мощь этого сооружения по замыслу советских идеологов должны были олицетворять полную победу крупного социалистического сельского хозяйства над мелкими индивидуальными собственниками с их копеечными оборотами и расчетами.

 

Он был просторным, высоким, с огромными окнами и лепными барельефами на стенах, на которых изображены то петух и курочки, то корова, то хрюшка. Павильон дышал прохладой. В знойные дни николаевского лета торговать здесь было куда комфортнее, чем на открытых рядах под лучами беспощадного южного солнца.

 

Павильон импозантно смотрелся и снаружи и изнутри. Внутри высоченные своды из металлических ферм и фонарей, прилавки из мраморной крошки, витражи на окнах, лепные украшения, плафоны электрических ламп. Снаружи – размашистый классический фасад, широченная площадь у входа, стоянка машин.

 

Но время шло. С началом горбачевской кооперации стремительно стал меняться уклад, и облик Центрального рынка. А окончательное его перерождение произошло уже в 90-е годы.

 

Открытые ряды, первоначально занимавшие большую часть рынка, исчезли. Сегодня уже трудно бывает понять кто, где и чем здесь торгует: вместо открытых для свободного обзора рядов на большей части территории рынка понастроили десятки маленьких металлопластиковых каморок, гордо именуемых магазинами и даже бутиками. Их яркая навязчивая реклама и вывески создают беспорядочное нагромождение информации, утомляющее глаз с первых же минут пребывания на рынке. Вероятно, продавцу так удобнее. А покупателю?

 

Вокруг нынешнего рынка то и дело вспыхивают «тёрки» и «разборки» между местными «сильными мира сего». Ведутся подковёрные войны за обладание этим доходным объектом. У павильона периодически дежурят парни в черном, сильно смахивающие на «братков». Кто это? Охрана? Рейдеры? Таких вопросов лучше не задавать…

 

Заметную роль играет рынок и в сегодняшней провинциальной городской политике. Ведь с некоторых пор результаты выборов в городе отчасти зависят и от того, чью сторону возьмёт Центральный рынок, чей флаг он поднимет, под чьи знамёна станет. И решают этот вопрос, конечно же, не рядовые продавцы…

 

Навсегда утерян своеобразный шарм и былой внешний вид рыночной площади. Гонка за деньгами окончательно взяла верх над архитектурными нормами, эстетикой и здравым смыслом. На место просторной площади перед рынком насильно впихнули выкрашенный в кричащий красный цвет магазин, заслонивший собою и сам рынок. Исчезла пространственная перспектива. Город потерял один из заметных, запоминающихся видов, фигурировавших раньше на открытках, изображающих достопримечательности и красоты нашего города.

 

На тротуаре у остановки маршрутных такси негде стать – слишком узко. На проезжей части проспекта Ленина у пригородного автовокзала из-под земли «торчит» подземный переход (ошиблись в расчетах?). И если проехать над ним на скорости, машину заметно «тряхнёт».

 

Кто всё это разрешил и по чьей просьбе здесь такое наворотили? Это тоже вопрос риторический. С некоторых пор официальные власти города открыто, цинично, пренебрегая мнением горожан, взяли уверенный курс на разрастание «будкограда».

 

Под конец скажу, что однажды, видя, что павильон рынка вот–вот закроют строящимся магазином, я вытащил свой фотоаппарат и напоследок запечатлел для себя этот навеки украденный вид. А на ум пришла грустная рифма:

 

Размах и мощь колхозного дворца

Сменила какофония «Фокстрота»

Смотря на мир глазами идиота,

Мы день за днем лишаемся лица

Ссылки по теме
13.10.2013 в 14:32
Добавить комментарий
Комментарии доступны в наших Telegram и instagram.
Новости
Архив
Новости Отовсюду
Архив