Детские болезни украинского образования

Немного лирики

Несколько лет тому назад мне довелось побывать в цехах нашего знаменитого Черноморского судостроительного завода, когда-то строившего авианосцы и другие корабли. Прошел по знакомым пролетам, прежде натужно шумевшим рабочим гулом. Теперь они грустно притихли и от неожиданного безлюдья, напоминали заброшенное кладбище.

Потом вернулся в свой университет, услышал прозвучавший звонок, который  разбудил вузовскую тишину. Коридоры быстро заполнились студентами,  шумными группами виходившими из аудиторий. Вокруг гам молодых голосов, сутолока групп, переходящих по расписанию из одних аудиторий в другие.

Привычная жизнь вуза. И мне с гордостью тогда подумалось: предприятия украинского военнопромышленного комплекса не выдержали напора рыночной экономики, а вот система образования оказалась гораздо устойчивее к кризису. Здесь не становится малолюдней...

Но то, что происходит с украинским образованием сегодня, не может не вызывать тревоги. То ли по наивности и недостатку знаний, толи потому, что, возможно, кого-то не устраивает стабильность нашей высшей школы, в последнее время и принимаются усиленные меры по ее расшатыванию. Для примера перейду от лирики к конкретике и остановлюсь только на двух болячках, особенно донимающих вузовских педагогов в эти дни.

Удушающие кредиты

В связи с тем, что Украина взяла курс на вхождение в Европейское образовательное пространство, присоединалась к Болонской хартии в системе высшего образования под давлением Министерства образования и науки начала  усиленно внедряться так называемая «кредитно-модульная система» (КМС) организации планирования и проведения занятий. Оговорюсь сразу: сама идея разбивки учебного материала на стандартизированные модули для возможности стыковки и уравнивания содержания обучения и объема знаний по одному и тому же предмету, изучаемому студентами разных вузов и городов, безусловно, прогрессивна. Все дело в том, как она реализуется.

В Америке и западноевропейских странах при использовании КМС упор делается на самостоятельную работу студентов, широкое использование компьютерных курсов и автоматизированных программ для изложения и объективного контроля степени усвоения изучаемого материала, включенного в каждый  учебный модуль. Поэтому количество лекционных и семинарских занятий сводится к минимуму.

Украинские чиновники, внедряющие КМС в наших вузах, тоже пошли по такому же пути. При этом не учитывается разрыв в уровне  насыщенности компьютерной техникой в наших странах. В США и в Европе персональными компьютерами с выходом в Интернет в необходимом количестве обеспечены не только школы и вузы. Они имеются почти в каждой семье и стали атрибутом быта. Благодаря этому каждый студент имеет свободный доступ к любым учебным материалам, предусмотренным программой того или иного модуля. Он может оперативно проверить собственный уровень знаний по конкретному предмету или его разделу и при необходимости самостоятельно восполнить обнаруженные пробелы.

Большинству студентов, особенно тем, кто жил в сельской местности, да и многим преподавателям наших вузов это пока недоступно. Таким образом, выходит: возможности разные, а подходы и требования - одинаковые. Внедряемая методика этого не учитывает. Но ведь нельзя от повозки требовать скорости передвижения «Мерсадеса»!

В результате профессорско-преподавательский состав вузов тратит уйму времени на разработку различных «модулей», «кредитов», которые все равно отличаются друг от друга, так как каждый педагог формирует их содержание, исходя из личного опыта. Преподаватель вынужден вести скрупулезный учет количества баллов, которые насчитываются студентам за различные формы участия в учебном процессе по каждому модулю и кредиту.  А непосредсвенное систематическое общение студентов с профессурой подменяется обезличенными компьютеризированными программами и погоней за количеством набранных баллов, а не приобретенных знаний.

Таким образом, в условиях внедряемой КМС,  вузовское обучение начали сводить  к примитивному процессу передачи и усвоению определенного объема стандартизированной информации,  умертвлению  педагогического творчества. Не случайно абривиатуру КМС сами преподаватели вузов  расшифровывают как кредитно-мертвую систему.

Хотя всем хорошо известно громадное значение личности педагога в эффективности учебно-воспитательного процесса. Трудно  себе представить, как могли  бы проводить свои занятия в условиях такой стандартизированной КМС, к примеру,  Сухомлинский, Амонашвили или Шаталов. Или может, быть Украине не нужны подобные педагоги?

 «Кандидатизация» педагогических кадров

Трудно перечислить все веяния и начинания, которые мы переживали в экономике и образовании.  Достаточно вспомнить хотя бы всеобщую коллективизацию и повальное распространение кукурузы в сельском хозяйстве. Или переход на раздельное обучение в школах. Сейчас в высшей школе новое поветрие - всеобщая кандидатизация. Ректоры вузов, загнанные в угол действующими положениями об аккредитации учебных заведений, требуют от преподавателей обязательного наличия ученой степени. При этом  уровень методического мастерства педагога, умение устанавливать и поддерживать отношения со студентами, глубина знаний или  творческой интерпретации учебного материала никого не интересуют. Главное - была бы научная степень.

Сегодня руководителя украинского вуза не волнует и такой известный  факт, что довольно часто остепененный специалист оказывается никудышним педагогом. И наоборот, человек, не защитивший диссертации, может быть прекрасным учителем. 

Такая ситуация сложилась не случайно. Она подготовлена логикой тех положений, которые вошли в жизнь высшей школы в последние годы. Я имею ввиду, прежде всего, действующую систему аккредитации учебных заведений, определяющих статус вуза, его престижность и, главное, уровень оплаты труда его работников. Среди важнейших критериев, по которым ведется сегодня в Украине оценка вузов и уровня квалификации  их педагогических кадров, является  процент преподавательского состава, имеющих научные степени и ученые звания. Будь ты хоть самым распрекрасным педагогом, но если у тебя нет ученой степени, в институте или университете место тебе вряд ли найдется.

Нужны ли объективные критерии для оценки престижности и эффективности работы вуза? Безусловно. Но таким показателем не может выступать процент «остепененных» преподавателей. Нужны другие характеристики, объективно характеризующие результативность работы высшего учебного заведения и определяемые не министерством образования. К примеру, процент выпускников вузов, трудоустраивающихся после обучения, средний уровень их заработной платы, темпы ее роста в первые годы и т.п.

А погоня за количеством кандидатов и докторов наук привела к тому, что, во-первых, часть этого титулованного контингента стала «кочевать» из одного вуза в другой, числясь в них чаще всего номинально, для повышения престижа института и перекладывая чтение запланированных часов на плечи других работников. Во-вторых,  что особенно страшно, в науку и, прежде всего,  в те ее направления, которые связаны с педагогикой,  потянулись не только те, кто имеет пристрастие к экспериментальной работе, поиску новых форм и методов обучения.

В результате такого массового наплыва в  науку  подготовка кандидатских диссертаций стала распространенной формой левого бизнеса. Ведь в условиях рыночных отношений  спрос рождает предложения. Уже довольно четко определено, сколько стоит написание кандидатской или докторской диссертации, проведение оппонирования и т.д. и т.п. 

Самое страшное в том, что хлынувший поток таких «ученых», подобно бензиновой пленке на глади воды, закрывает доступ  к науке творческим личностям и новаторским работам, удушает саму процедуру научного поиска. Вот только один характерный пример. Случайно в редакции научного журнала услышал, как редактор с серьезным видом объяснял молодому автору, что статью его отклонили из-за низкого научного уровня ее содержания. На мой вопрос,  как же определялся такой уровень, услышал:

- А в статье только пять ссылок на использованную литературу, хотя положено не менее десяти...

В прежние времена научные журналы издавались академическими вузами и отраслевыми институтами с выплатой соответствующих гонораров за публикацию. Редакционные коллегии таких журналов, состоящие из известных ученых, несли ответственность за научный уровень публикуемых материалов, а подготавливаемые ими рецензии в обязательном порядке оплачивались редакцией журнала.

С переходом к рыночной экономике у нас все изменилось. Теперь соискатели за публикацию своих «опусов» платят различным научным сборникам, ухитрившимся получить гриф ВАКа, а внесенная сумма определяет  объем публикуемых материалов и оперативность их издания. Возрастающий поток «кадидатизации» вызвал потребность в резком росте научных публикаций и вполне естественно, что их количество перешло в «качество». Анализ содержания многих публикаций в таких сборниках свидетельствует о том, что подавляющая их часть сводиться или к примитивной констатации фактов, либо к пересказу мыслей и идей, заимствованных из других источников. Чаще всего - из публикаций российских журналов и сборников пяти- шести- а то и десятилетней давности.

Погоня за численностью кандидатов и докторов наук привела к резкому увеличению количества ученых советов, особенно при периферийных вузах, имеющих право проводить защиту соответствующих диссертаций. Недостающее количество серьезных ученых в таких советах компенсируется за счет привлечения «варягов» со стороны. В результате в стране появились ученые, которые являются членами советов в нескольких вузах одновременно. А уж какие с позволения сказать «научные труды» защищаются в таких советах - это надо видеть!  Все  это создает условия для появления «научной мафии» и «коррупции». А главное, резко снижает научный уровень работ, выносимых на  защиту.

Поэтому мы и являемся свидетелями того, как за последние годы подскочило в нашей стране количество «университетов», «академий», кандидатов и докторов наук и какое жалкое состояние влачит сама украинская педагогическая наука.

Илья Стариков, доктор педагогических наук,

профессор НГУ им. В.А. Сухомлинского